Итак, кто не знает, Артемий Лебедев родился 13 февраля 1975 года в Москве. Вырос в интернете. Сын писательницы Татьяны Толстой и филолога Андрея Лебедева. Теперь то, что знают все. Основатель и художественный руководитель самой дорогой студии всего постсоветского пространства.
Лебедев утверждает, что он и его студия являются авторами ряда технических находок и решений, используемых сегодня по всему интернету. В какой-то мере я с ним согласен. Именно его студия первой стала делать резиновые сайты и веб-дизайн приобрел совсем новое лицо. Я помню, какие сайты быыли в 2000-м году. Меню навигации неизменно состояло из кнопок. Некоторые до сих пор говоря о навигации сайта, употребляют слова «кнопки».
Первый вопрос к Лебедеву:
— Как вообще тебе живется?
— Мне живется неплохо.
— Надеюсь в Перьми теперь лучше стало, после того, как ты стал отвечать за концепцию?
— До парковок пока еще не дошло, но по сравнению с тем, что было, конечно лучше.
— Почему в России все так плохо? В Америке чище, у них все правильно. И у них дизайнеров меньше, а у нас дизайнеров больше в стране и художников, а так все плохо вокруг. Почему?
— Во-первых у них гораздо больше дизайнеров, чем у нас. Во-вторых в Америке есть конкуренция. У нас нет конкуренции ни среди дизайнеров ни среди банкиров, ни других профессий. У нас вообще в стране нет конкуренции. И первейшее следствие отсутствие конкуренции — это то, что все плохо на улицах. Нет никого, кто боролся бы за отсутствие плохого дизайна на улице. Людям все равно. Это не входит в диапазон их внимания.
— Сколько человек на тебя работает?
— Не на меня, а со мной. Со мной работают 270 человек.
В кризис Лебедев сократил шат сотрудников на 20%. Каждого пятого. Какие-то отделы пострадали сильнее. Например было 3 шрифтовика, а остался один. А у других студий до сих пор нет ни одного шрифтовика. Поэтому мы сокращали все самые расходы, которые можно было сократить, чтобы пережить. Например, сократили расходы на такси. Ничего страшного. Стали менеджеры ездить за свой счет или на метро. Сократили излишних людей. Ну, ничего страшного, мы кризис пережили.
— А доходы в кризис на сколько упали?
— Они выросли. Потому что мы так хорошо все подмели, почистили и причесали, что выяснилось, что мы можем зарабатывать больше денег, даже поджав пояс.
— В год у тебя какой оборот?
— Я не могу об этом говорить. Я вообще не понимаю с какой стати кто-то должен рассказывать о том, сколько он зарабатывает. Я считаю, если ты публичная компания, тогда ты должен. Если ты акционерное общество, тогда ты обязан отчитываться перед акционерами.
— В партнеры есть у тебя?
— Есть. Перед ними я отчитываюсь.
— А сколько партнеров?
— Еще двое.
— А твоя доля какая?
— Это тоже не раскрывается.
Фон, конечно, сильно напрягает. Он — не должен отвлекать. И ненормативная лексика — не есть хорошо.
